Итак продолжаю. Ночь была тишайшая и очень теплая. Звезды над головой, звезды в воде, как волшебные золотые бараны из старинной сказки.
Эту легенду я прочла в книге М. Батчаева и Е. Стефанеева "Горы и нарты". На мой взгляд, она довольно необычна. Как это променять женщину на любимую работу? Наверное, не полюбил Аймуш свою молодую жену.
Эту легенду я прочла в книге М. Батчаева и Е. Стефанеева "Горы и нарты". На мой взгляд, она довольно необычна. Как это променять женщину на любимую работу? Наверное, не полюбил Аймуш свою молодую жену.
Аймуш
Много прекрасных озер в Карачае. Хурла-кёль — самое прекрасное. Большое оно и очень синее. Стройные сосны растут на зеленых берегах и удивленно глядятся в его чистое зеркало. Спит озеро в тихие дни, не плещут в нем рыбы, не слышно кваканья лягушек. А по вечерам, когда с горных склонов спускается ветер, частая рябь идет по нему, высокие звезды качаются на прозрачных его волнах и густой камыш, задумчиво вздрагивая, нашептывает воде древние предания мудрых нартов...
Молод был пастух Аймуш и красив... На берегу прекрасного Хур-лы-озера выбрал он место для своего стойбища. Огромное было стойбище, и овец в нем было полным-полно. Отроги гор покрывали они собой, когда выходили на пастбище.
Да, много овец было в отарах, которых пас Аймуш. У доброго пастуха овцы всегда плодятся быстро и живут долго, и волки их не осмелятся тронуть, и свирепый буран не застигнет врасплох.,.
Другого, такого доброго человека, как Аймуш, ни в близких, ни в дальних землях никто не сыскал бы. Самые сочные склоны находил он для своих овец, самоё свежей водой поил их. На груди своей грел озябших ягнят, башлыком своим и буркой укрывал их от дождей. Ни разу не поторопил он сердитым криком отставшую овцу, ни разу не поднял палки на отбившуюся от остальных.
В знойные полдни сгонял Аймуш своих овец к прохладному берегу Хурлы и, усевшись в тени под березой, начинал играть на свирели чудесные песни... И тогда из спокойного озера выходил могучий золоторогий белый баран и щедро обхаживал овец Аймуша.
Единственный раз отлучился Аймуш от отары, когда ему пришло время жениться. Явился в стойбище с долины его младший брат Магул и вместе с приветом передал волю стариков — сыграть этой весной свадьбу.
Поручил Аймуш Магулу овец и спустился домой, обешал вернуться сразу же после свадьбы.
Но прошла уже свадьба, прошли дни и недели, а Аймуш все не возвращался: рядом с красивой молодой женой, отдавшись праздности и лени, забыл он о своих овцах.
Как-то он все-таки вернулся, но вернулся не таким, каким уходил. Без любви в сердце и тепла в груди пришел к отаре Аймуш. Не стал он гладить ягнят, как прежде, не хотел ласкать томившихся по нем овец.
И свирель его заиграла незвонко, неласково. А однажды во время полдневного отдыха злой окрик вырвался из его груди, когда одна из овец немного отошла от стада. Услышал этот сердитый голос золоторогий баран, только что вышедший из Хурлы, чтобы дать овцам силу плодородия, услышал и бросился назад к озеру. Белой цепью потянулись за ним все овцы и одна за другой скрылись под синей водок Хурлы.
Долго играл на берегу Аймуш свои самые нежные песни в надежде вернуть отару. Долго сверкала на его ресницах хрупкая слеза... Но овцы не вернулись к нему, и только вода в озере забурлила, как в котле, и покрылась белой пеной.
Грустным стало лицо Аймуша и борозда печали пролегла на гладком его челе.
Зашел он в кош, накинул бурку, взял башлык, заткнул за пояс серебряный кинжал, повесил на плечо свое длинноствольное ружье, еще посуду для пищи с собой захватил и пошел к озеру.
Крепко обнял Аймуш младшего брата, попросил передать друзьям привет и шагнул в воду.
Долго плакал Магул... Пришли люди с долины и тоже плакали. Удалые пловцы ныряли в Хурла-кель, по Аймуш не вернулся назад. Говорят и до сих пор ходит он под водой, пасет свою любимую отару.
Пастухи, коротающие ночи у костров на берегу Хурлы, не раз слышали, как приглушенно, будто из-под воды лают собаки, блеют овцы и звенят колокольцами ягнята, звучат нежные напевы свирели.
А во время осенней линьки на лазурной глади озера появляются белые хлопья. Это линяет неостриженная отара Аймуша...
Молод был пастух Аймуш и красив... На берегу прекрасного Хур-лы-озера выбрал он место для своего стойбища. Огромное было стойбище, и овец в нем было полным-полно. Отроги гор покрывали они собой, когда выходили на пастбище.
Да, много овец было в отарах, которых пас Аймуш. У доброго пастуха овцы всегда плодятся быстро и живут долго, и волки их не осмелятся тронуть, и свирепый буран не застигнет врасплох.,.
Другого, такого доброго человека, как Аймуш, ни в близких, ни в дальних землях никто не сыскал бы. Самые сочные склоны находил он для своих овец, самоё свежей водой поил их. На груди своей грел озябших ягнят, башлыком своим и буркой укрывал их от дождей. Ни разу не поторопил он сердитым криком отставшую овцу, ни разу не поднял палки на отбившуюся от остальных.
В знойные полдни сгонял Аймуш своих овец к прохладному берегу Хурлы и, усевшись в тени под березой, начинал играть на свирели чудесные песни... И тогда из спокойного озера выходил могучий золоторогий белый баран и щедро обхаживал овец Аймуша.
Единственный раз отлучился Аймуш от отары, когда ему пришло время жениться. Явился в стойбище с долины его младший брат Магул и вместе с приветом передал волю стариков — сыграть этой весной свадьбу.
Поручил Аймуш Магулу овец и спустился домой, обешал вернуться сразу же после свадьбы.
Но прошла уже свадьба, прошли дни и недели, а Аймуш все не возвращался: рядом с красивой молодой женой, отдавшись праздности и лени, забыл он о своих овцах.
Как-то он все-таки вернулся, но вернулся не таким, каким уходил. Без любви в сердце и тепла в груди пришел к отаре Аймуш. Не стал он гладить ягнят, как прежде, не хотел ласкать томившихся по нем овец.
И свирель его заиграла незвонко, неласково. А однажды во время полдневного отдыха злой окрик вырвался из его груди, когда одна из овец немного отошла от стада. Услышал этот сердитый голос золоторогий баран, только что вышедший из Хурлы, чтобы дать овцам силу плодородия, услышал и бросился назад к озеру. Белой цепью потянулись за ним все овцы и одна за другой скрылись под синей водок Хурлы.
Долго играл на берегу Аймуш свои самые нежные песни в надежде вернуть отару. Долго сверкала на его ресницах хрупкая слеза... Но овцы не вернулись к нему, и только вода в озере забурлила, как в котле, и покрылась белой пеной.
Грустным стало лицо Аймуша и борозда печали пролегла на гладком его челе.
Зашел он в кош, накинул бурку, взял башлык, заткнул за пояс серебряный кинжал, повесил на плечо свое длинноствольное ружье, еще посуду для пищи с собой захватил и пошел к озеру.
Крепко обнял Аймуш младшего брата, попросил передать друзьям привет и шагнул в воду.
Долго плакал Магул... Пришли люди с долины и тоже плакали. Удалые пловцы ныряли в Хурла-кель, по Аймуш не вернулся назад. Говорят и до сих пор ходит он под водой, пасет свою любимую отару.
Пастухи, коротающие ночи у костров на берегу Хурлы, не раз слышали, как приглушенно, будто из-под воды лают собаки, блеют овцы и звенят колокольцами ягнята, звучат нежные напевы свирели.
А во время осенней линьки на лазурной глади озера появляются белые хлопья. Это линяет неостриженная отара Аймуша...
Спит в тихие дни Хурла-кель. А по вечерам, когда со склонов спускаются ветры, частая рябь идет по нему и густой камыш склоняется над водой, нашептывая ей мудрые и поучительные предания древних нартов...
Ну, это так поэтическое отступление, хотя реальность не так и далека от поэзии.
Вот таким я увидела Хурла-Кёль утром.
Люди говорят, что это самое голубое озеро в Карачаево-Черкессии. И я полностью с этим согласна.
Мы пробыли на озере до обеда, гуляли, собирали чернику (с удивлением увидели её, раньше встречали только на севере), купались. Вода слегка прохладная, очень приятно в такой жаркий день. Правда, заплывы были короткими и стремительными.Там водятся пиявки, парочку мы видели. Наша Катя с большой опаской окунулась в воду, потому что уже была укушена "злобной" пиявкой в озере под Себежем.
Покушали и отправились дальше, наш ждал водопад в долине реки Махар-Су. Спуск с плато прошел вполне успешно, хотя несколько раз цеплялись днищем о камни. Как оказалось при спуске очень трудно оценить уклон дороги и размер камней. У нас еще совсем небольшой опыт путешествий на внедорожнике.
Вторая часть поездки получилась скомканной и какой-то "недофотографированной". А все из-за дождя, который лил все утро пятницы, до самого нашего отъезда. Можно сказать, он нас победил.
Выехали на трассу в районе поселка Эльбрусский, затем в Учкулане повернули на Верхний Учкулан, там и закончился асфальт. Дорога очень хорошая гравийка, километров 15-16, до турбаз ("Глобус " и др.), потом становится заметно хуже: появляются неглубокие броды, грязь, большие камни. Потихоньку добрались до водопада (21,4 км от В. Учкулана).
И дорога как бы кончилась небольшим леском. Погуляв там минут 10, разглядели следы машин ведущих прямо в речку. Рек, речушек и ручейков так много, что я совсем запуталась в названиях, думаю это был рукав Махар-Су. В общем, поехали по руслу реки.
Приблизительно через километр дорога все-таки закончилась шлагбаумом и домиком пограничников. С этого места отлично виден горный массив Нахар высота 3784 м.
Повернули назад, и метров через 800, нашли полянку и стали на ночевку. Погода отличная, тепло, небо звездное, млечный путь висит прямо над головой. Ничто не предвещало "беды". Но утром, все затянуто тучами, гром, молнии. В общем собирались под дождем.
Мне кажется горы настолько красивы и многообразны, что налюбоваться и осмотреть все невозможно. Мы были на Махаре второй раз, но так и не увидели большей части красот. Горы заманивают и требуют возвращаться к ним еще и еще.
Комментариев нет:
Отправить комментарий